Одним из главных исторических лиц и одновременно независимым летописцем своего времени можно назвать наместника Ферши Интари Оросвати. Так как летосчисление на континенте мне еще незнакомо, я буду пользоваться привычными датировками, исходя из того, что в бытовом и политическом отношении описываемая эпоха напоминает позднюю античность.

Интари (Иницар) Оросвати (290-366) родился в семье ферсийского князя, получил лучшее по тем временам образование сначала во дворце в Ферши, а затем в императорском домене. Вернувшись в свою провинцию в возрасте двадцати одного года, он унаследовал умершему отцу.

Надо сказать, что за время своего обучения Иницар много путешествовал по континенту вообще и Империи в частности. Увиденное и услышанное в этих странствиях взбудоражило его ум и пробудило интерес к культурам, верованиям и обычаям различных народов. Уже будучи главой семьи Оросвати, а впоследствии и наместником Ферши, Интари записал свои впечатления в виде путевых заметок, которые при его жизни хранились в библиотеке ферсийского княжеского дома, а после смерти были переданы его женой и сыновьями на переписывание и широко разошлись по Империи и за ее пределами, переведенные на множество языков.

читать дальшеДвадцати двух лет от роду Интари женился на третьей дочери владыки восточного Лаурадамана, которой в 312 году исполнилось шестнадцать лет. Брак этот был хоть и договорным, а все же по-человечески счастливым. Интари сразу понравился будущей супруге, поэтому, выходя замуж, она скорее радовалась, чем тосковала. Вообще пребывание во дворце лаурадаманского владыки и знакомство с его детьми Иницар описывает в своих дневниках как одно из самых светлых воспоминаний.

Следующий, 313 год был для новоиспеченного князя на редкость удачным. В начале весны его жена благополучно разродилась здоровым первенцем, а к концу года - и вторым сыном. Тем же летом Император отозвал в столицу прежнего наместника Ферши и туда же, во дворец, призвал Иницара. После двухнедельных переговоров, которые Иницар против обыкновения не описывает, ему была пожалована должность ферсийского наместника.

Таким образом, он стал единственным в Империи наместником-князем. Это было тем удивительнее, что обычно императоры предпочитали держать местную аристократию вдали от государственной власти. Исключение составляли, пожалуй, только саярнские цари, являющиеся одновременно крайновскими наместниками. Но Крайна, в отличие от Ферши, не была политически едина, и владыки Саярна менялись, бывало, с такой быстротой, а власть их отличалась такой неустойчивостью, что императоры давно уже перестали думать, будто Крайна когда-либо обретет реальную силу.

Почему государь сделал наместником Иницара, история умалчивает. Может быть, еще в те годы, когда талантливый юноша учился в императорском домене, о нем сложилось впечатление как о будущем разумном правителе и верном слуге Империи. Может быть, Император, увидев в два года его власти, что многие дела удаются ему лучше, чем посланному в Фершь чиновнику, решил дать молодому князю шанс. Как бы то ни было, на протяжении более чем десяти лет отношения государя и наместника выглядели как заигрывание со стороны Императора. Верховный владыка ни в чем не мешал Интари, но и помощи значительной не оказывал. На все запросы ферсийского правителя он отвечал примерно в одном духе: делай как считаешь нужным.

Так, предысторией похода Иницара далеко на север, в долину, где Хинвали заточил безрукую богиню, а также пира, данного им небесному семейству, было отнюдь не праздное любопытство. Фершь, хоть и находилась в приморской области, но, в отличие от соседних Лаурадамана и императорского домена, выхода к берегу не имела: между ней и морем кочевали варварские племена. В 320 году Интари направил Императору письмо, в котором спрашивал, дает ли государь разрешение отбить приморскую область у кочевников и окажет ли помощь. На что Император написал: "Разве у тебя недостаточно мечей, дабы взять что хочешь?" Мечей у ферсийцев, судя по всему, и вправду недоставало, или наместник решил перестраховаться, потому пошел на такие опасные мероприятия, как путешествие почти в одиночку к горной темнице безрукой богини (считалось, что только чудовище, взятое прямо из ее лона, можно еще приручить) и пиршество с небесным семейством. Надо, правда, сказать, что и к тому, и к другому наместник подготовился очень тщательно и опасности не подвергал никого, кроме себя и нескольких приближенных, поэтому оба предприятия закончились удачей.

В 320-321 годах он вышел к морю, включил варварские области в состав Ферши, а западную их часть - в состав восточного Лаурадамана, с которым был связан браком. С этих пор отношения его с Императором становятся все более напряженными.

Тут нужно отметить небольшой эпизод: весной 319 года Интари посетил в одной из соседних провинций (еще не разобралась, в императорском домене или восточном Лаурадамане) известного в узких кругах мастера барельефа, которому позировали самые знаменитые люди эпохи, и - по некоторым сведениям - даже царица Йанга. Творчество этого художника отличалось тем, что он не интересовался пожеланиями своих заказчиков, а изображал их так, как сам видел. Если барельеф заказчику не нравился, он оставлял мастера без оплаты, а его высеченный в камне портрет пополнял собрание художника. Если же работа приходилась по душе, мера оплаты оговаривалась отдельно. Так, от Интари художник денег не принял, но попросил взять его единственную дочь, сбежавшую от пьяницы-мужа, как наложницу. Иницару работа мастера пришлась по нраву, но из понятных соображений он отказался забрать ее к себе во дворец: на барельефе он, Интари, изображен был в императорском венце. Если бы государю стало об этом известно, он мог бы счесть, что его князь-наместник вынашивает крайне честолюбивые планы.

В 321-324 годах череда природных катастроф и принесенных ими разрушений не оставила владыкам времени на распри. Это было время мести легендарного жениха Ратуле, и дорого обошлось континенту выяснение отношений этих двоих. Но после 324 года противостояние Ферши и домена обострилось снова.

В 327-328 годах Интари Оросвати все же затеял мятеж, потому как его поддержка на юге Империи была довольно мощна. Однако Императору удалось сохранить венец, более того, Интари был взят в плен, где провел несколько лет. Сторонники его, однако, оружия не сложили, и все эти годы на юге шла гражданская война за трон. В конце концов, видя, что силы равны, а борьба истощает и без того пострадавшую от катастроф землю, государь примирился с Оросвати, и они оба подписали мир, по условиям которого Иницар оставался ферсийским наместником и возвращался в свои владения, но отказывался когда-либо претендовать на императорскую власть. Следующие три десятилетия до смерти Императора и Иницара в южных областях царил мир.

На протяжении всей жизни ферсийский наместник оставался страстным исследователем, жадным до знаний. Особенно его привлекали, как уже было сказано, обычаи и верования народов континента, о которых он оставил поистине громадный объем этнографических записей. В памяти потомков Интари Оросвати остался как исключительной мудрости, справедливости и милосердия человек, дальновидный правитель и - несмотря на провалившуюся попытку мятежа - удачливый полководец.

Почти четыре века спустя ферсийский поэт Фейи-доли-норьи* (718-784) писал о нем: "Величие пребудет в человеческом сердце, когда не станет ни императора, ни наместника и самая власть упразднится".

________________________________________________

* Судя по имени, происходил из войхола.