Сватовство Илевисы

[elud]

Случилось однажды Илевисе и Нефради навещать их матушку в ее доме в приморской долине. Было им к тому времени чуть меньше двадцати лет, и оба были чрезвычайно одарены как волшебной силой, так и воинскими умениями. Мирно текли их дни в долине, где жила Фади, пока не пристал к берегу Суалафи корабль. То приплыл Мариуш, брат Ясвора и их родич. Фади и ее сыновья с большим почетом и радостью приняли гостя и устроили в его честь большой пир. После того, как родичи обменялись новостями и Фади выяснила, здоровы ли дочь и внуки, Мариуш поведал о печальной необходимости, что привела его к берегам Суалафи.

Жутким и небывалым оказался его рассказ. Как и все сыновья достопочтенного Лотара, Мариуш промышлял торговлей. Луну назад корабль его попал в шторм и сбился с пути. Море, однако, оказалось благосклонно к несчастному: его с обломками судна вынесло к утру на берег острова. Там, сказал Мариуш, нашла его женщина необычайной красоты, велела слугам принести его в дом, напоила и накормила, дала новую одежду - да какую богатую! Она велела также спасти все, что уцелело на его корабле, и сам корабль, хоть тот был разбит бурей, вытащить на берег.

Мариуш благодарил добрую госпожу и отдал ей почти все, что уцелело, а было там два сундука с драгоценными камнями и тканями, а для себя просил только дерева, чтобы починить корабль. Но его спасительница, пускай и была ласкова и учтива, не обращала внимания на его просьбы. Так шли дни и, когда он в очередной раз просил разрешить ему рубить лес, женщина сказала:

- Зачем тебе дерево, зачем тебе корабль? Оставайся здесь, со мной, и никогда не испытаешь нужды. Тебе не придется бороздить океан, опасаясь навлечь гнев восточного ветра. В этом благодатном краю ты будешь жить в мире и покое. Мой отец - хозяин острова, и все, что есть на нем живого и неживого, повинуется ему. Здесь ты станешь моим мужем и великим господином, чего еще может желать человек?

Понял тогда Мариуш, почему женщина не хотела давать ему дерева. То была дочь островного бога (ибо лишь богам повинуется все живое и неживое в их владениях), и, не привыкнув получать отказ, она решила, что и этот человек, полюбившийся ей, останется с нею навеки. Тогда он задумал обмануть богиню и солгал, что хочет уплыть домой и добыть там свадебный дар, достойный ее красоты, ибо ни одно из сокровищ, что вез он на своем корабле, нельзя без стыда поднести столь могущественному созданию. Он призвал на помощь все свое красноречие - важнейшее дарование торговца - и богиня согласилась починить его судно.

Дерево, прочнее и легче которого не сыскать было на материке, покрыло остов его корабля, и семь долгих дней Мариуш следил за работами, радуясь своей хитрости и опасаясь козней богини. И страхи его были не напрасны. Неизвестно, почуяла ли она обман или по сути своей была подозрительна и ревнива, но, когда Мариуш взошел на корабль, богиня повесила ему на шею ожерелье из медной проволоки с красным камнем посередине.

- Этот камень не даст тебе пропасть в пучине вод и убережет от гнева Хинвали и всех морских чудищ. Но не медли с возвращением: если не вернешься через две луны, его чары станут глодать твое сердце, и ни радости, ни покоя тебе не будет, пока не придешь ко мне, и, где бы ты ни был, я стану являться тебе во снах и наяву.

С этими словами они расстались, и горькая тяжесть легла на сердце Мариуша. Хотел он вернуться домой к жене и детям, да и думать забыть об островной богине, как та ни хороша, но нынче, скованный ее чарами, должен был искать помощи у сил более могущественных. Тогда он направил свой корабль к берегам Суалафи, которой владело семейство Фади Рохи, породнившееся некогда с его братом. Здесь, сказал Мариуш, хочет он припасть к ногам матери птиц и просить разрушить колдовство, которым связала его островная богиня.

В молчании выслушали Фади с сыновьями его рассказ. Затем Фади сказала:

- Покажи же, в чем причина твоих терзаний, милый Мариуш. Дай мне взглянуть на камень.

Тогда гость снял с шеи медную проволоку, спрятанную под одеждой, и протянул ей ожерелье, и все, кто был в пиршественной зале, не могли отвести глаз от горевшего багровым огнем камня. И каждый подумал тогда, что, даже если бы Мариуш и вправду хотел найти подарок, достойный владычицы острова, он не сумел бы разыскать ничего прекраснее. Илевиса первым оторвал взгляд от камня, и, когда он взглянул на Мариуша, глаза его горели ярче островной драгоценности.

- Хороша вещица, что и говорить. Добрую весть принес ты, друг мой Мариуш. Отдай мне камень и твою богиню, коль они и вправду не нужны тебе. Нынче я собираюсь свататься к ней.

На том и порешили. Мариуш передал ожерелье Илевисе и отбыл в Савру, полный равно дурными предчувствиями и надеждами. Илевиса же, недолго мешкая, стал готовиться к плаванию.

А надо сказать, что, хотя он был алчен и самоуверен, некая осторожность все же была ему присуща, да и Фади переживала за сына. Потому Илевиса рассказал о своих намерениях господину западного берега, царю засух Сабхати и просил о помощи. С Сабхати он был дружен с самого детства - не только потому, что с ним дружила его мать, но и потому, что они во многом походили друг на друга: оба были яростны и уповали больше на грубую силу, нежели на хитрость.

Тогда, чтобы помочь Илевисе в его путешествии и испытаниях, что ждали на острове, Сабхати подарил ему камень из самого сердца вулкана Рудва. В том камне обитал дух - не слишком мудрый и не слишком древний, он повиновался Сабхати и Янгире, его супруге, и был наделен волшебной силой. Так, пока камень был с ним, близорукость покидала Илевису и его зрение становилось острее орлиного. Также камень мог раскаляться сколь угодно сильно и не обращаться в лаву. Очень скоро дух, заключенный в нем, проникся к Илевисе большим почтением, и с тех пор и до самого возвышения Илевисы, о котором будет сказано далее, они не расставались.

Так, заручившись поддержкой могущественных друзей и взяв ожерелье островной богини, Илевиса покинул Суалафи и отправился на восток, где в сотне верст от края материка лежал злосчастный остров.

И, хотя Илевиса сватался к богине открыто, семейное предание молчит о многом из того, что происходило в самом начале его пребывания в том краю. Известно, впрочем, что он искал на острове не саму богиню, а ее отца, владыку тех мест, и нашел его. Илевиса обратился к божеству почтительно, преклонив колено.

- Приветствую тебя, владыка острова, - сказал он хозяину той земли. - Мое имя Тессе Га-Наури, я родом из области Суалафи, что далеко к западу от этих мест. Я плыл много дней и преодолел много верст от края до края материка, чтобы свататься к твоей дочери.

Тогда островной бог спросил, к которой из его дочерей Илевиса хочет свататься, и тот ответил: "К той, которой принадлежит этот камень" - и достал подаренное Мариушу ожерелье.

Тогда хозяин острова позвал свою дочь, и Илевиса увидал, насколько она прекрасна, и алчность и похоть разгорелись в нем. Увидав свой камень в чужих руках, богиня была разгневана, однако виду не подала и пригласила гостя в дом. Там она велела слугам подать ему все яства и напитки, что он пожелает, а сама удалилась с отцом, и вместе они стали измышлять, как погубить Илевису.

Решено было, что, дабы доказать свою удаль, он пройдет испытание, которое приготовит ему островная богиня, и, если преуспеет, возьмет ее в жены. Илевиса согласился.

Тогда богиня велела ему пройти из конца в конец жуткий лабиринт на западной оконечности острова, из которого ни один человек, как ни удачлив, не выбрался бы живым. Дочь островного бога населила лабиринт жуткими тварями, порождениями страшных снов, и окружила могущественными чарами, так что всякому, кто ступал между его стен, скоро начинало казаться, будто его преследует тысячеглазая тысячеглавая орда чудищ, и он бродил кругами, спасаясь от несуществующей погони, до тех пор, пока либо не погибал от голода, либо не попадался другим, на сей раз уже существующим чудищам. Чтобы предупредить хитрость незваного гостя, богиня поставила у входа нескольких слуг и велела сообщить, если Илевиса попытается покинуть лабиринт той же дорогой, по которой вошел.

Когда все было готово, Илевиса ступил в лабиринт. Отвесные стены - ни трещины, ни зазора - поднимались на много человеческих ростов, и ничто не сумело бы разрушить их, однако волшебный камень Илевисы плавил любое, даже самое твердое вещество. Илевиса почтил лабиринт щедрым даром: он отрезал и оставил на земле свою косу, рассек себе руки и вымазал кровью обе стены и землю, и, расплатившись таким образом, выжег лестницу в одной из стен. Лестница состояла из длинных впадин для рук и ног и шла под наклоном, чтобы расплавленная порода не обожгла Илевису. Чтобы не ждать, пока остынет камень, он вкладывал во впадину кинжал вместо своей ладони, но стопы его обгорели, и кожа слезала с них клочьями к тому времени, как он взобрался на стену.

Опускалась ночь, и даже орлиная зоркость, которую давал Илевисе волшебный камень, не могла помочь ему. Потому он лег на стену и хотел было спать до света, но уснуть мешала боль от ожогов. Тогда Илевиса развлек себя разговором, задавая духу вулкана разнообразные вопросы, а дух отвечал ему, и так они провели ночь.

Неправду говорят, будто Илевиса не был хитер и шел напролом даже там, где грубая сила уступала коварству. Подлинное коварство проявил он в лабиринте, и вот в чем заключался его замысел: лабиринт простирался на много верст, и, даже стоя на стене, увидеть его края он не мог. Тогда Илевиса решил идти поверху вдоль внешних стен, рассудив, что таким образом, пусть даже то и займет много времени, точно доберется до противоположного края.

Так оно и случилось. Снова зашло и взошло солнце, и голод и жажда стали мучить Илевису, но он не спускался в лабиринт, хотя и видел, пока шел, прозрачные озера и высокие деревья с плодами, которые словно бы тянули ветви к земле. К середине следующего дня он добрался до противоположной оконечности лабиринта и стал искать место для прыжка. Ему пришлось вернуться вглубь почти на полверсты прежде, чем он нашел хрупкую юную оливу, но ветвь сломалась прежде, чем он добрался до ствола, и Илевиса рухнул и сломал ребро.

Так он вышел из лабиринта и объявил хозяевам острова о своей победе. Богиня сразу поняла, что он обманул ее, но ничего не сказала. Условием, которое ему надлежало выполнить, было войти в один конец лабиринта и выйти из другого, и это было исполнено.

Тогда островной бог подошел к ним и вложил ладонь своей дочери в ладонь Илевисы и сказал:

- Нынче отдаю тебе Дасф, прекраснейшую из моих дочерей, и дар ее - вечную молодость, и да будет потомство ваше многочисленно.

Так богиня стала женой Илевисы и с тех пор была верна ему. Она омыла его ноги - и на стопах наросла новая чистая кожа взамен обгоревшей, она навела на него чары - и сломанное ребро срослось без единой трещины. Много дней провели они в сладостном забытьи, познавая друг друга, но в сердце Илевисы не было покоя, ибо алчность его не была удовлетворена и вскоре разгорелась с новой силой. Однажды он спросил супругу:

- Скажи мне, сердце мое, одна ли ты у твоего отца? Когда я пришел к нему, он спросил, к которой из его дочерей я хочу свататься, стало быть, есть и другие, и так ли они прекрасны и могущественны, как ты?

- Нас у отца четверо, - отвечала островная богиня. - Все мои сестры могущественны, а прекрасны ли - решать смотрящему.

Тогда тщеславная мечта овладела сердцем и разумом Илевисы, и он снова пришел к островному богу и просил в жены всех его дочерей. И хозяин острова сказал ему:

- Пускай так. Каждая из моих дочерей придумает для тебя испытание, и, если пройдешь их все, женишься на остальных.

И Илевиса, ведомый самонадеянностью и жаждой могущества, согласился.

Тогда вторая дочь островного бога придумала для него задание неисполнимое. Она усыпила Илевису ядовитым дымом и чарами, а затем велела раздеть донага, забрать оружие и поместить гостя в самое глубокое из подземелий и замуровать в каменном мешке. Если бы Илевиса выбрался оттуда каким угодно способом, она стала бы его женой, но не было такого способа, что помог бы ему освободиться.

Так очнулся Илевиса в темноте и тишине, и не было с ним даже духа вулкана, потому как волшебный камень остался в одежде. И пытался он отыскать хотя бы щель или трещину в своей тюрьме, но, как ни тщился, руки его везде натыкались на гладкий камень. Но не зря был Илевиса сыном Фади Рохи, могущественной чародейки: голос его долетал до всякого, к кому он хотел обратиться, и не было ни на земле, ни в воде, ни в воздухе существа - живого или неживого - что не услышало бы его. Тогда Илевиса распластался на полу и воззвал к сердцу и разуму Нур-Гайят, каменного панциря земли, и говорил так:

- Госпожа Нур-Гайят, кровь и покрывало земного шара, слушай меня, слушай меня. Вспомни, как моя матушка чесала тебе косы, хотя руки ее были из плоти и крови, а волосы твои - расплавленный камень. Ты движешь горы и сталкиваешь их друг с другом, словно ладони, как сестрица твоя Янгире сталкивает материки и острова. Нынче я прошу тебя о самой малости: я лежу во тьме и безмолвии в твоей утробе, и все мои дарования бессильны перед твоей мощью. Освободи меня и дай выйти на свет, и, клянусь, я принесу тебе кровь собственную и всех дочерей островного бога, если поможешь мне выбраться.

Трудно сказать, смилостивилась ли Нур-Гайят над отпрыском Фади Рохи или прельстилась кровавым даром, но, как бы то ни было, она вняла просьбе и расколола темницу, и Илевиса выбрался на свет, и солнце, как некогда в детстве, ослепило его.

Тогда островной бог отдал ему вторую свою дочь и говорил так:

- Возьми Форатул, мудрейшую из моих дочерей, подательницу удачи, и да будет потомство ваше многочисленно.

Илевиса, впрочем, недолго наслаждался обществом новой супруги, ожидая, когда третья дочь островного бога придумает ему испытание. А надо сказать, что третьей богине он нравился, и, в отличие от сестер, она не стремилась убивать его. Потому, когда островной бог снова позвал Илевису, она подошла к нему и сказала:

- Мое испытание очень легкое и не грозит тебе смертью. Завтра с рассвета до заката я буду говорить с тобой, а на закате решу, хочу ли выйти за тебя замуж.

И, хотя испытание вправду было незатейливо, Илевиса понял, что третья богиня хочет оставить последнее слово за собой, и нет такого условия, которое он мог бы выполнить, чтобы получить ее в жены. В этот раз он не пользовался ничьим советом и никого не просил о помощи, потому как то было испытание его сердца и разума, но не силы.

На рассвете они встретились и уединились в прекрасном саду на берегу прозрачного озера, и некоторое время сидели в молчании, глядя, как в чистейшей воде плавают мерцающие на солнце рыбы. Наконец, богиня заговорила. Она расспрашивала его о детстве и о семье, о его мечтах и страхах, предлагала ему выбрать между разнообразными вещами, и Илевиса отвечал не всегда охотно, но искренне, а если не хотел говорить, задавал встречный вопрос. И, хотя он рассказал ей, как ослеп в шестилетнем возрасте, как учился владеть копьем и секирой, как дружен был с Сабхати и как спас котенка гепарда из пересохшего колодца, сердца своего так и не открыл.

Солнце коснулось нижним краем границы земли, когда богиня сказала:

- Я вижу, что разум твой замкнут, и, хотя ты честен со мною, но и закрыт от меня. Ты говоришь не потому, что хочешь, и не потому, что я тебя занимаю, а лишь чтобы соблюсти приличие. Ведь не меня ты ищешь, Илевиса, а могущества и силы, которые я могу тебе дать.

- Это так, госпожа моя, - отвечал он. - Но не упрекай меня, ведь я совсем тебя не знаю. У нас еще будет время стать друзьями, а даже если нет, я окажу тебе почтение, приличествующее супруге, и никогда не обижу тебя.

Тогда богиня объявила отцу, что хочет выйти за Илевису, и островной бог отдал ему третью дочь и говорил так:

- Нынче возьми Рутен, милосерднейшую из моих дочерей, и дар ее - умение читать в умах и душах - и да будет потомство ваше многочисленно.

И так казалось, что удача во всем благоволит Илевисе, и он не боялся предстоящего ему последнего испытания. Тогда явился к нему островной бог и сказал, что четвертая дочь его хочет, дабы он сразился с чудищем и вышел победителем из схватки. Он, Илевиса, может взять с собой какое пожелает оружие и какие захочет амулеты, войти по пояс в океан у восточного берега острова и ждать своего врага.

Так он и сделал, взяв с собой секиру и копье и положив под язык волшебный камень. Спокоен и тих был океан, и дымка испарений висела над ним, скрывая даль от любого, даже самого острого взора. Но вот вспенилась вода, и словно бы огромная чаша раскрылась перед Илевисой, и семь драконьих голов на семи шеях взметнулись из воды, и ужасная гидра, увидев противника, направилась к нему.

Но Илевиса не устрашился и выплюнул волшебный камень в воду перед собой, и камень сделался так горяч, что от воды поднялись клубы пара, и скрыли его, и тогда он метнулся к гидре, и ухватился за одну из ее шей, и вспрыгнул ей на спину. Больше всех прочих испытаний это подходило ему, потому как сердце Илевисы было сердцем воина, и, сражаясь с чудищем, он чуял в себе небывалую силу и ярость. И вода кипела вокруг них, и кровавая пена билась у берега. И так Илевиса нанес гидре семь глубоких ран, и она хотела скрыться под водой, но не могла больше справиться с волнами, и те вынесли ее на берег. Тогда Илевиса взобрался на бок чудовища, и поднял секиру, и объявил о своей победе.

Но островной бог, стоявший на берегу, спросил:

- Почему ты не убьешь ее?

И отвечал Илевиса:

- Это чудище, должно быть, служит твоей четвертой дочери, и я не хочу сердить ее, убивая ее слуг.

- Глупец, - сказал островной бог. - Это и есть моя четвертая дочь. Возьми же Миорг, ужаснейшую из моих дочерей, и дар ее - неуязвимость в битве - и да будет потомство ваше многочисленно.

Такова повесть о возвышении Илевисы, и многие повторяют ее в восхищении и зависти, не ведая, что могут добиться того же, ибо Илевиса, сын Фади Рохи, не был ни мудр, ни милосерден, ни могуществен, а лишь самонадеян и смел и тем самым снискал себе мудрость, милосердие, могущество и удачу.

Дары четырех его жен, соединившись, принесли ему великую силу: никто больше не мог одолеть его в битве, никто не мог обмануть его, и самое время больше не имело над ним власти. Илевиса покинул Суалафи и стал жить на острове, где сделался господином, и сам островной бог отдал ему свое владение. Так Илевиса обрел покой, и алчность его утихла, и щедро отблагодарил он всех, кто помог ему. Волшебный камень вернулся в сердце Рудвы; Нур-Гайят получила пять кровавых чаш от Илевисы и каждой из его жен; а для Сабхати Дасф и Рутен соткали разноцветные ленты.

Вернувшись в дом матери, чтобы рассказать ей о своем странствии, Илевиса встретил Лагхаш, безумную старуху, которую слуги Фади почитали провидицей. Лагхаш сообщила ему, что у него родится только три сына, но Илевиса лишь посмеялся над ее словами: у него было четыре жены, и потомство его, как говорил островной бог, обещало быть многочисленно.

Однако слова старухи чудесным образом сбылись. К концу весны Форатул разрешилась двойней, а следом за ней Дасф родила мальчика. И, хотя потомство Илевисы множилось, сыновей у него больше не рождалось. Многоглавые чудища, рожденные от него четвертой дочерью островного бога, населили прибрежные воды, и ни один корабль не мог пристать к острову, если Илевиса не желал того. Но он был гостеприимным хозяином и радушно привечал своих друзей и родичей, если те искали путь к его владениям.

Мариуш вернулся к жене и детям, и заклятие Дасф больше не тяготело над ним, а через два года женился Нефради. Таким образом, слава рода Золотого Скорпиона, которой искала Фади, вернулась, и из шести родов Рауфи, владевших Срединным Лаурадаманом, род этот первым возродил былое могущество.